Термин "язык меньшинства" в настоящее время используется в широком смысле этого слова и применяется к большому кругу случаев. С точки зрения статистики, это определение приложимо к любому языку, если на нем говорит менее 50% населения данной страны (или другой территориально-административной единицы). Следовательно, существуют ситуации, при которых язык, являющийся языком большинства в одной стране, оказывается языком меньшинства в другой, как например, шведский в Финляндии или французский в Швейцарии. Обычно, если используется термин "язык меньшинства", подразумевается наличие языка большинства в рассматриваемой стране. И поскольку это действительно так, следует различать несколько вариантов взаимодействия языков. Примеры могут быть почерпнуты из разных частей мира, однако исходя из целей настоящей статьи, автор приводит примеры тех регионов, в которых ему самому довелось побывать.
На одном полюсе рассматриваемой проблемы находится языковая ситуация в Папуа Новой Гвинее. При населении примерно в четыре миллиона человек, жители страны говорят более чем на 800 местных языках. Поскольку среди этих языков нет ни одного, на котором говорило бы хотя бы 100 000 человек, ни один из них не достигает 50% уровня. Следовательно, все региональные языки в этой стране являются, по определению, языками меньшинства. С момента обретения независимости в 1975 году стремительное распространение здесь получил ток писин - пиджин, лексикон которого во многом заимствован из английского языка. С формальной точки зрения этот язык больше не является пиджином, поскольку уже стал креолизированным языком и количество людей, для которых ток писин является первым, а в большинстве случаев и единственным языком, неуклонно растет. Ток писин - это один из трех языков (два других - хири-моту и английский), который имеет официальный статус государственного языка, но единственный, имеющий реальные шансы стать языком межэтнического общения для большинства населения страны. Возможно, он уже и стал таковым, однако надежных данных на этот счет пока нет.
В этой связи очевидно, что в мире существуют как более престижные языки меньшинства, так и менее престижные. В то время как языки моту, тината туна и энга, на которых говорят десятки тысяч людей, демонстрируют свою жизнеспособность, существование других языков, насчитывающих не более нескольких сотен носителей, вызывает большое сомнение. Некоторые языки получили относительное распространение на региональном уровне благодаря тому, что первые миссионеры использовали их в роли "церковных языков" в той или иной местности. К ним относятся языки кейт, ведау и добу. Остается открытым вопрос о том, сохранят ли эти языки статус региональных на фоне растущего распространения ток писина.
Языковая ситуация, аналогичная той, которая наблюдается в Папуа Новой Гвинее, обнаруживается также на Соломоновых островах и Вануату.
На противоположном полюсе находится языковая ситуация в таких странах, как Япония и Корея, где национальный язык является родным для подавляющего большинства населения. Более сложная картина наблюдается в Таиланде, где единственным и бесспорным языком признан тайский, несмотря на то, что в действительности для более чем половины населения он является вторым языком. Хотя этот язык имеет множество диалектов, некоторые из которых (лао, каммуанг и пактайский) с точки зрения лингвистов могут рассматриваться как самостоятельные языки, тайский в его стандартизованной форме используется в сфере официального общения, поэтому владением им является важным для каждого тайца. Среди 80 языков меньшинства, такие как северный кхмерский и паттани малай, каждый насчитывающий около миллиона говорящих, имеют более высокий уровень престижности и могут изучаться представителями других этнических групп в данной местности, чем, скажем, языки аха, кюй или урак лауой, известные лишь и небольшому числу лингвистов и миссионеров. Очень подробное исследование "языковой экологии" в Таиланде содержится в работе Смолли (1994).
Языковая ситуация, характеризуемая наличием одного языка большинства также наблюдается во Вьетнаме, Мексике, Бразилии. Ситуация в Индонезии сходна с той, которую мы обнаруживаем в Таиланде, поскольку национальный язык индонезийский бахаса является родным для меньшей части, говорящих на нем.
Это сочетание может показаться противоречащим определению, но оно наиболее точно и емко описывает языковую ситуацию в Индии. Нет ни одного языка, претендующего на статус языка большинства в рамках всей страны, но применительно к отдельным штатам, во многих из них есть один бесспорно являющийся языком штата, как например, язык марати в Махараштра, орийа в Орисса, телугу в Андхра Прадеш и тамильский в Тамил Наду. Разумеется, язык является основных факторов, который учитывается при размежевании штатов, и недовольство, выражаемое говорящими на языках национальных меньшинств так называемым языковым империализмом, может служить источником требований о выделении новых штатов.Так было в 1960 году, когда Гуджарат отделился от прежнего штата Бомбей, в конце 1980-х годов вследствие реакции диаспоры говорящих на непальском языке в Западной Бенгалии.
В подобной ситуации, у небольших общин, говорящих на языках меньшинств нет шанса выделиться в отдельный штат, и поэтому им приходиться строить свои отношения с официальным языком данного штата. Такое положение дел может сильно повлиять на выбор письма, например, в случае с языком меньшинства адиваси орийа, который распространен в штатах Орисса и Андхра Прадеш. Это в свою очередь может повлиять на отношение говорящих на этом языке к распространению грамотности.
В определенной степени сходная, но не идентичная, языковая ситуация наблюдается в Нигерии и на Филиппинах.
Общеизвестно, что в колониальный период при установлении государственных границ мало обращали внимания на границы между естественными языками, а во многих случаях и не подозревали об их существовании. В результате ряд языковых сообществ, которые при более благоприятных для себя обстоятельствах могли бы образовать ядро национального государства, оказались поделенными между двумя или более странами. В таком положении очутились представители народа еве, проживающие в Того и Гане, и курды в Турции, Сирии, Ираке и Иране. Совершенно противоположный пример являют собой цыгане, чье расселение добровольно и не является результатом колонизации.
Отношения между этническим меньшинством и этническим большинством могут быть разными. Так баски имеют более тесные и устойчивые контакты с французским, нежели испанским, правительством. Более положительный пример находим в Скандинавии, где саамы проживают в северных районах Новрвегии, Швеции, Финляндии, а также в России на Кольском полуострове. В 19 веке преобладала политика, направленная на ассимиляюцию малых народов, но позднее победил более цивилизованный подход и три скандинавских государства совместно создали Саамский парламент в каждой стране с тем, чтобы решать проблемы этнического меньшинства. Самым большим среди диалектов является северный саамский диалект, для которого используется единая орфография несмотря на то, что официальные языки в этих странах имеют между собой значительные расхождения в латинском письме.
Особая языковая ситуация наблюдается в Беларуси. Белорусский язык гораздо ближе к русскому, чем балтийские и к тому же процесс русификации проходил проще и в течение более длительного времени и потому был более глубоким. Хотя становление Беларуси как независимого государства сопровождалось ростом интереса к белорусскому языку, многие люди прдолжают рассматривать русский как язык образования, а также как средство национального и межнационального общения. В настоящее время оба языка имеют статус государственного и на практике неизбежно предпочтение отдается русскому, поскольку большая часть литературы и учебных пособий существует на русском языке.
В Украине напряженность в отношениях между русским языком и государственным украинским ощущается сильнее, чем в Белоруси, и тому есть ряд причин, в том числе языковых, исторических, демографических и политических. Лишь немногие украинцы действительно не знают русского языка, но значительное число граждан Украины стараются не использовать его. Всем им хорошо известно, что именно Киев, а не Москва, был колыбелью Православного христианства и государства Русь, и они понимают, что слишком долго находились под властью Русского государства и русского языка. К тому же в Украине существует более сильная, чем в Беларуси, национальная литературная традиция. В Западной Украине, где украиноговорящее население преобладает, рост статуса украинского языка не вызывает таких проблем, как в восточных областях (особенно в Крыму), в которых русскоговорящее население составляет большинство, где люди с гораздо меньшим энтузиазмом готовы согласиться с верховенством украинского языка, что особенно касается сферы образования и средств массовой информации.
Еще более запутанная ситуация обнаруживается в маленькой республике Молдова. Молдавский язык, являющийся здесь государственным, как и румынский, был создан на основе латинского письма, и часто считается диалектом румынского. Степень сходства определяется политическими факторами: одни постоянно подчеркивают связь с Румынией, другие стремятся свести ее к минимуму. Положение с с русскоговорящим меньшинством здесь настолько обострилось по сравнениюс Беларусью или Украиной, что большая компактная русскоговорящая община на правом берегу реки Днестр предприняла попытку отделиться, образовав Приднестровскую республику, которая однако не получила дипломатического признания, даже со стороны России. После нескольких вспышек насилия, ситуация там зашла в тупик. В то же время в южной Молдове по сходному сценарию начала развиваться ситуация с гагаузами, но к счастью был достигнут компромисс в результате которого, была провозглашена Гагаузская автономная республика в составе Молдовы. Гагаузский относится к тюркским языкам, но в отличие от турецкого, румынского или молдавского языков, в нем используется кириллица. По иронии судьбы, в Гагаузском университете, расположенном в Комрате, преподавание ведется на русском, поскольку вся литература на этом языке.
Хотя одно упоминание о колоссальных размерах бывшего СССР делает невозможным прямое сравнение в данной ситуации, следует отметить, что в 1993 году произошло мирное разделение Чехословакии на два государства, причем государственные границы в целом совпали с границами двух языковых сообществ, что значительно повысило статус словацкого языка. Раздел бывшей Югославии также прошел в целом вдоль границ языковых сообществ, однако проблемы исторического и религиозного характери привели страну к разрушительной гражданской войне. Тем не менее словенский и македонский языки из языков меньшинств в рамках федерации получили статус государственных в хотя и меньших, но независимых странах.
Библия на ток писине, опубликованная в 1989, была долгожданным событием и в настояшее время широко используется. Ток писин является языком церкви и города и это придает ему дополнительный престиж. Некоторые языки меньшинств, на которые Библия была переведена ранее, такие как моту, добу, кейт, пользуются таким престижем более долгий срок, и в тех местах, где население говорит на них, почитается за честь использовать именно эти местные языки в знак протеста против распространения ток писина. Это справедливо скорее для Папуа (южной части, где ток писин не получил широкого распространения), нежели для Новой Гвинеи (в северной части которой ток писин используется уже довольно долгое время), хотя даже в Папуа данное противостояние постепенно ослабевает. Иногда некоторые языковые сообщества хотят, чтобы Библия была переведена на их родной язык, с тем чтобы избежать зависимости в церковных делах от соседней этнической группы, которая уже имеет Библию на своем языке. Такова ситуация с хула (Центральная провинция), которые желают добиться для родного языка статуса, равного с моту.
В более отдаленных районах, где наблюдается более однородный состав населения и небольшие языковые группы, использование родного письма может быть символом статуса данной общности, хотя это обычно зависит от того, насколько глубоко христианство пустило корни среди этих людей. Вообще говоря, чем христианская вера глубже, тем сильнее желание иметь собственную письменность. Во многих языковых сообществах, те, кто уже перевел Библию на родной язык, также подготовил буквари, написал или перевел буклеты на на темы земледелия и здравоохранения. Обычно такие вещи ждут, однако рынок для их распространения ограничен и читатели прекрасно понимают, что этот процесс появления новой литературы не будет долго длиться. В таких языковых группах владение родным языком может рассматриваться как ступенька к овладению ток писином или английским, где объем доступной информации несоизмеримо больше.
Что касается Таиланда, религиозная принадлежность является важным фактором, формирующим отношение человека к языку. Малайцы, проживающие на юге в Паттани и насчитывающие около миллиона человек, будучи мусульманами и находясь в преимущественно буддийской стране, рассматривают свой язык в качестве звена связующего их с религией и символа их национального самосознания. Они ощущают крепкую родственную связь с братьями малайцами по другую сторону границы с Малайзией, но в отличие от последних, используют яванскую графику (созданную на основе арабского письма) и почти все тексты созданы на стандартном малайском и это в основном книги религиозного содержания. Спрос на Новый Завет, который был издан на паттани, и вообще любую литературу, переведенную с тайского, здесь очень низок. В течение долгого времени существовало пассивное сопротивление изучению тайского, хотя за последние годы оно значительно ослабло и все больше детей идут в школы, а также все большее число мусульман повышают свой образовательный уровень и начинают занимать посты в социальной сфере и сфере образования. Разительно отличается ситуация с северным кхмерским языком, распространенным на северо-востоке страны. Прежде всего высока степень билингвизма (многие владеют тайским языком наряду с родным), а также отстутствуют религиозные преграды, так как кхмеры буддисты. У них нет тесных контактов с соседней Камбоджей, и люди не имеют ни малейшего желания менять гражданство. Северный кхмерский существует на основе тайской письменности, а не кхмерской. Тайский язык рассматривается как средство для получения хорошего образования и выгодной работы. Тем не менее северный кхмерский остается языком общения в семье, и в последнее время отмечается рост интереса к литературе на родном языке, в частности к недавно опубликованным переводам Нового Завета и Псалмов.
Третий тип языковой ситуации наблюдается среди народа карен на северо-западе Таиланда. Значительно большая часть этого населения проживает не в Таиланде, а в Мьянме, где оно находится в открытой конфронтации с правительством уже на протяжении более чем сорока лет. Те, кто живут в Таиланде, поддерживают тесные контакты с родственниками в Мьянме, и прекрасно знают, что их положение в Таиланде несоизмеримо лучше. Значительная часть народа карен христиане и Библия была переведена на их родной язык уже более ста лет назад. Перевод литературы с других языков не является чем-то новым для этого языка, хотя в целом переводов создается мало. Народ карен охотно изучает тайский, справедливо считая его средством достижения лучшего социального статуса. Тем не менее чувствуется снисходительное отношение к той небольшой части населения, которая говорит на каренском, особенно со стороны тех, кто исповедует христианство. Они считают, что религиозным языком должен быть сго (Sgaw), а не пво (Pwo).
Среди других, гораздо меньших языковых сообществ, одни (например, хмон) --- более независимые и развитые, гордятся своим языком, в то время как другие (например, маль и урак лавой) являются более отсталыми. Тем не менее среди населения урак лавой усиливается более положительное отношение к собственному языку, который они рассматривают как символ сопротивления экспансии тайского. Следует упомянуть недавно опубликованную работу (Pattemore и Pattemore 1995), содержащую подробное исследование проблемы и роли грамотности в данном языковом сообществе.
Самая запутанная языковая ситуация наблюдается в небольших штатах на северо-востоке Индии, где на индоевропейских или дравидийских языках говорит меньшинство населения. В ряде штатов, Мегалая, Нагаланд, Мезорам, процент христианского населения выше, чем в целом по стране, и то же самое относится к уровню грамотности. Туземные языки, на которых говорит местное население, не имеет собственной письменной традиции, и весь корпус текстов, существующих на этих языках, составляют лишь переводы из Библии и другой христианской литературы. Потребность в таких книгах велика, и действительно в некоторых случая Библия является инструментом местной и церковной политики. Поскольку в отдаленных местах диалекты подробно не изучались, местные лидеры могут утверждать, что их население говорит на диалекте, отличном от того, на который была переведена библия, и на этом основании требовать отдельного перевода. Таким способом церковный раскол или клановые распри могут быть завуалированы под предлогом языковых вопросов, с тем чтобы придать им более достойный вид. Такое уже случалось не только среди народностей нага, но и среди языков чин в западном Мьянмаре.
Очевидно, что возможность изменений отношений в ситуациях с транснациональными языками меньшинства велика. Исходя из личного опыта автора, можно отметить любопытное различие между северными саами, которые расселились в Норвегии, Швеции и Финляндии, и саами лулео, проживающими только в Норвегии и Швеции. Обе группы имеют Библию, переведенную около ста лет назад, и процент людей, регулярно посещающих церковь выше, чем в целом по стране, в которой они живут. Среди северных саамов в 1978 году была проведена орфографическая реформа и в Финляндии вышла Псалтырь уже в новой орфографии. В настоящее время полным ходом идет подготовка нового перевода Нового Завета при поддержке церкви, несмотря на некоторые сомнения со стороны консервативных кругов (Kjolaas, 1995:112-114).
В среде саами лулео господствуют более консервативные элементы и настроения. Несмотря на реформу орфографии 1983 года, Библия по-прежнему выходит не только в старой орфографии, но и печатается готическим шрифтом, который больше не используется ни в Швеции, ни в Норвегии и представляет трудность для чтения. Тем не менее идея модернизации не получила поддержки и усилия по продвижению более современного варианта лютеранской литургии не встретили сочувствия. Не до конца понятно, почему позиции северных и -- саами, двух родственных во всех отношениях групп, так расходятся в этом вопросе. В обеих группах заметно влияние движения благочестия Лестады, но возможно в среде саамов лулео оно оставило более глубокие следы. Возможно, что высокий социальный статус лестадианских пасторов каким-то образом связан с их владением готическим письмом, что является дополнительным фактором, вызывающим сопротивление идее модернизации текста Библии.
Были сделаны переводы Библии или Нового Завета на ряд местных языков бывшего СССР, и они вызвали большой интерес. Для таких языковых сообществ, как чуваши, которые исповедуют христианство, такой перевод может способствовать росту национального самосознания (см. работу Филатов и Щипков, 1995). Даже для не-христианских народов Центральной Азии этот факт может быть использован для демонстрации своей независимости в рамках содружества наций.
Более непредсказуемая ситуация складывается в связи с тем что русский язык в постсоветских республиках оказался в положении языка меньшинства. Это случилось не только в Прибалтике, Украине и Молдове, но, что более серьезно, в Центральноазиатских республиках, где государственной религией является ислам. До тех пор пока русский остается языком образования, открытого конфликта удается избежать, однако если экстремистские течения ислама возьмут там вверх, на русские общины неизбежно будет оказано какое-либо давление. Многие представители русскоговорящего населения уже вернулись в Россию, однако не все могут себе позволить переезд, и чем больше уезжает, тем более опасной оказывается языковая ситуация для тех, кто остается. Делать какие бы то ни было прогнозы развития ситуации крайне сложно.
Разумеется, данное исследование не претендует на полноту описания проблемы, тем не менее оно достаточно убедительно доказывает, что термин "язык меньшинства" зачастую толкуется слишком широко и потому требует более строгого определения применительно к разным условиям. Из рассмотренных выше ситуаций первые две ("все языки - языки меньшинств" и "одно большинство") являются взаимоисключающими, но третья ("несколько языков большинства") может в определенной части пересекаться со второй. Транснациональные меньшинства могут присутствовать во всех трех ситуациях. Если скандинавские примеры, о которых шла речь, относятся к типу "одно большинство", то применительно к типу "все языки - языки меньшинств" можно привести пример народности йонком, которые проживают по обе стороны границы как в Западной провинции Папуа Новой Гвинеи, так и в индонезийской провинции Ириан Джая. Также и в Индии ряд языков простирается за пределы административных и государственных границ (панджаби, непали, сантали, гаро, тамильский).
Невозможно (по крайней мере, пока) окончательно установить и обобщить зависимость между тем, как статус языка меньшинства влияет на отношение к грамотности и переводам с других языков, так как в этот процесс вовлечены еще многие другие факторы (например, способ передачи информации: письменный или устный). Сюда относится государственная политика, религиозные сходства и различия, статус этнической группы в рамках территории, размер населения, моральное состояние этноса, степень билингвизма, языковые различия между языком меньшинства и официальным языком, а также форма письменности. Последующие работы в данном направлении позволили бы упорядочить эти, и возможно другие (например, способ передачи информации) факторы по степени значимости, что в дальнейшем позволит предсказывать с большей долей вероятности отношение какой бы то ни было группы к создаваемому переводу, а также предвидеть экономическую выгоду от предоставления таких материалов.